Эванс снова принял задумчивый вид и погоняв парочку мыслей в голове, пришел к выводу, что это может быть возможный блеф, ключевое слово возможный, думаю вряд ли бы он так смело говорил если бы испугался элементарных приемов запугивания, мало ли хотел подорвать боевой дух бравых британских солдат мощью немецкой военной машины.
- Сейчас я сотру дерзкую ухмылку с твоего уродливого лица, фриц!
Джон снова хрустнул костью, уже чисто так в виде насмешки, а затем немного встряхнув жилистые рабочие руки нанес пару сокрущительных боковых ударов, направленных в наглую немецкую рожу, судя по звуку, он надеялся, что хотя бы парочку зубов выбил.
- Думаю довольно с них, от этих дураков мало мы полезной информации получим.
Тяжело вздохнув произнес рядовой и развернулся в сторону бульвара, который вел к основному скоплению роты.
- Отличная работа, спасибо тебе, можешь быть свободен. И если кто то обидит, зови меня!
С улыбкой произнес ведший допрос и по дружески хлопнул паренька по плечу, а затем отправился обратно к капитану.

- Сэр, пленники сказали, что сюда двигается огромное фрицевское подкрепление, что бы разметать нас, их цель была только замедлить наше продвижение. Еще они добавили, что у нас нету шансов. Не думаю, что они блефуют.
Отрапортовал рядовой и стал, как говорится, по стойке смирно и ожидал дальнейших указаний командира роты.

- Да, сэр!
Быстро и внятно ответил рядовой с ребяческим задором. Эванс любил водить машину, его привлекало чувство скорости и ветер бьющий из окна, к тому же вождение хорошо концентрирует внимание, правда долгие поездки это слишком, спина отдает да зад словно каменный. А это чувство ответственности, мол ты водитель, да к тому же неплохой и несешь ответственность за пассажиров, что хорошо, ни одного происшествия на дороге не было с его участием не было, это еще добавляет уверенности.
- А на чем поедем?
С таким же интересом, спросил уже Джон, вообще ему нравилось водить английские автомобили, так сказать патриотический дух отечественного автопрома.

Лейтенант удалился так быстро, что рядовой успел лишь кивнуть в знак согласия, хотя у него не было выбора, ведь старших по званию нужно слушаться, так приписано уставом. У него было достаточно времени, для разных дел, однако делать то в чужой стране, в состоянии войны, вообще нечего, потому он сел на асфальт, облакотившись на уцелевшую несущую стену жилого сдания и опустив голову вниз погрузился в раздумья, вообще правильно ли он сделал, что пошел воевать, ведь смерть тут подстерегает на каждом шагу, а он достаточно молод, что бы остаться лишь частью заголовка в лондонских газетах, "Они сражались за родину". Курить хотелось, но он так подумал, что на сегодня хватит, и так мало папирос осталось, а тут с ними дефицит, немецкий табак совершенно другое, хотя кто-то спокойно может его курить, один только плюс, выжил в бою, обобрал на трофей и тратится не надо, а так только в занятых британцами регионах, с припасами привозят папиросы, да и продают их складовщики по грабительской цене, а бесплатно выдают одну пачку на неделю. На часах, эти злючие полчаса тикали очень долго, казалось, что это покинутое богом  место не хочет его отпускать. Однако же ожидания завершились, когда Джон в очередной раз посмотрел на циферблат своих ручных часов, на кожаном ремешке. Поднявшись с пола он отряхнул штаны и сплюнув на асфальт отправился к ратуше. Она была не далеко, примерно пол улицы отсюда. Подойдя туда он увидел тот самый "Виллис" о котором говорил офицер, но пока у него не было никого, подойдя к нему он снова стал ждать и лишь тяжело вздохнул...